Недавно мировую общественность взбудоражила новость о громком судебном деле — узбекский журналист Бобомурод Абдуллаев был освобожден прямо в зале суда. Это событие можно по праву назвать прорывом в судопроизводстве нашей страны. Для нас же, исходя из нашей специализации, это показалось, прежде всего, достижением адвоката. Ведь каждый оправдательный приговор или смягчение запрошенного стороной обвинения наказания стоит немалых усилий для адвоката. С этой целью мы обратились к адвокату Бобомурода Абдуллаева с интересующими нас вопросами.

Ниже отрывки из ответов адвоката:

***

«… были отмечены многочисленные процессуальные нарушения со стороны следователей по делу. Это касается фальсификации документов. Так, например, протоколы процессуальных действий — копирование статей из интернета имели более раннюю дату, чем даты статей, скопированных из Интернета. В этом легко было убедиться. Поэтому суд устранил пробел следствия и с привлечением специалиста скопировал все статьи под именем Усмана Хакназарова».

***

«По делу Бобомурода я столкнулся с неравенством между прокуратурой и адвокатурой, и оно не в пользу достижения истины. Сейчас я веду еще два дела и меня как адвоката предупредили об уголовной ответственности за разглашение той информации, которую я получаю во время слушания. Считаю, что это большой перегиб и со стороны прокураторы, и со стороны суда требовать такие расписки. Понятно, что таким образом они хотят себя защитить от информационного давления со стороны СМИ, общественности. Информацию о Бобомуроде я давал государственным и негосударственным СМИ. И это я считаю абсолютно правильно. Но после того, как суд объявил, что это дело засекречено (а я подчеркиваю — это было), получилась парадоксальная ситуация, я бы даже сказал — абсурдная. Тогда мне даже запретили копировать материалы дела».

***

«Я участвую в военном суде, где у меня даже нет обвинительного заключения. Как я могу работать, если на руках не имею главного документа, т.е. он у меня есть во время судебного процесса, мне его дают на руки. Но адвокат работает же не только в зале суда. Основную часть работы он как раз выполняет за ее пределами. А как ему работать без такого важного документа как обвинительное заключение? Отсюда вытекает один неопровержимый факт: искусственное создание секретности явно направлено на принижение статуса адвоката и расширение возможностей прокурора, поскольку у него такого ограничения нет. И еще одно недоразумение касается того, как дело признается секретным. На примере разбирательства дела Бобомурода скажу, что правоохранительные органы по запросу суда предоставили два документа, я подчеркну, ничтожных документа. С того момента дело обрело гриф секретности, хотя ничего подобного там близко нет. В этом я уверен как бывший офицер правоохранительных органов. Но я и здесь скажу вам больше, они фальшивые. Я нисколько в этом не сомневаюсь. Но случилось то, что случилось».

***

«Наш законодатель так заточил закон в части репрессий и в части меры пресечения в отношении обвиняемых и подсудимых, что если преступление по которому он обвиняется достаточно тяжкое, обязательно нужно его арестовать. В случае с моим доверителем получается так, что он на протяжении уже двух месяцев находится под арестом (хотя вина его не доказана), государство тратит огромные деньги на его содержание, охрану. А ведь он хороший специалист своей сферы, и мог бы сам приносить пользу государству, выплачивая налоги, внося свой вклад в развитие страны».

***

«Я не совсем согласен с организацией работы по предоставлению обвиняемым адвокатской помощи от имени государства, т.е. госзащиты. И здесь дело не в том, что я не хочу работать бесплатно, а в том, что, как правило, в таких делах помощь адвоката не всегда эффективна. Чтобы не терять время на участие в госзащите, я готов даже высчитывать определенную сумму из своих доходов для оплаты работы адвокатов, специализирующихся на госзащиту».

(Для более подробного чтения статьи просим Вас приобрести электронный вариант журнала).

2018-11-02 23:05:32  |  2383 |   0     Шаҳноза Халсаидова  |