От редакции. Нижеприведенный материал был подготовлен на основе передачи под названием «Невмешательство в деятельность адвокатов», трансляция которой состоялась на одном из отечественных телеканалов. В ходе выступления заместитель председателя Палаты адвокатов по международному сотрудничеству Даврон Саидов затронул много важных и проблемных моментов института адвокатура. Учитывая содержательную ценность публикации, мы решили разместить ее и на страницах нашего периодического издания.

Судебная система, как таковая, функционирует и может функционировать только если в процессе участвуют стороны, а если речь идет об уголовном процессе – то сторона обвинения и сторона защиты, что является  неотъемлемым элементом судебной системы. Такое правило закреплено в статье 25 Уголовно-процессуального кодекса, где функции разрешения дела по существу (функция обвинения и функция защиты) отделены друг от друга и процесс происходит на основе принципа состязательности сторон. Этот принцип очень древний. Еще в Древнем Риме была сформулирована такая юридическая формула, которая на латыни звучит «аudiatur et altera pars», что означает «пусть и другая сторона будет услышана».

Так вот мы, адвокаты, представляем другую сторону. Если сторону обвинения представляет прокуратура, то мы представляем сторону защиты. Когда речь идет о судопроизводстве по гражданским, экономическим или по  административным делам либо о делах об административных правонарушениях, там тоже законом у сторон регламентируется свой процессуальный статус. Практически во всех видах судопроизводства есть принцип состязательности сторон.

Теперь почему же именно реформа адвокатуры, то есть укрепление адвокатуры стало неотъемлемым элементом судебной реформы? Дело в том, что у нас накопились проблемы системного характера. Я не буду даже говорить о том, что у нас слишком мало адвокатов. На одного адвоката приходится 8,5 тысяч граждан Узбекистана, и нереально, чтобы каждый из граждан получил гарантированную Конституцией возможность обращения за квалифицированной юридической помощью. Мы не имеем права ограничиваться таким количеством, мы должны его увеличивать. И вот это системная проблема имеет долгосрочный характер. Есть количество высших учебных заведений, которые выпускают юристов по направлению  адвокатуры и их катастрофически не хватает.

Кроме этого, одной из системных проблем я считаю сугубо декларативный характер действующего законодательства. Представители науки могут это мнение оспорить, но мне кажется, что принятое за весь период независимости большинство норм, гарантирующих права адвоката, носят именно такой характер.  

Дело в том, что в теории права эти нормы, через которые государство регулирует общественные отношения, упорядочивает их,  классифицируются. И среди них есть декларативные нормы, которые обозначают принципы, общие задачи. В этом смысле адвокатура Узбекистана переняла, имплементировала многие международно-правовые нормы, которые регулируют наши профессию. Но что касается норм, которые обязаны обеспечить реализацию? В теории права их называют обеспечительными нормами. У нас, к сожалению, они до последнего времени отсутствовали.

Лишь недавно в Республике Узбекистан за нарушение права обращаться с адвокатскими запросами была введена административная ответственность (статья 197¹), которая так и называется – «Воспрепятствование профессиональной деятельности адвоката». Следовательно, если должностные лица не ответят на запрос адвоката либо сообщат заведомо ложные сведения или нарушат сроки предоставления ответа, тогда они привлекаются к ответственности. Вот такую норму мы могли бы назвать обеспечительной нормой. А вот что касается других прав адвоката, допустим, право беспрепятственно встречаться со своим подзащитным – такого права не существует ни в Кодексе об административной ответственности, ни в Уголовном кодексе. То есть в ряде нормативно-правовых актов неоднократно говорится о правах адвоката, например, на обеспечение ему беспрепятственной встречи наедине со своим подзащитным,  но на практике мы имеем то, что имеем, то есть адвокат может месяцами не иметь такой возможности.

Для примера я могу рассказать, как это норма регулируется, допустим,  в Соединенных Штатах. 24 часа в сутки 7 дней в неделю адвокат может встречаться со своим подзащитным, где бы он не находился, потому что, если должностные лица следственного изолятора или изолятора временного содержания будут этому препятствовать, то вводиться соответствующая ответственность. У нас же режим работы этих учреждений, по словам сотрудников, ограничен с 9:00 до 18:00. Но разве это не воспрепятствование  адвокатской деятельности? И они должны быть устранены, а для этого должны быть введены соответствующие нормативные акты. Мы очень надеемся, что после введения в Конституцию новых норм наши законы и подзаконные акты будут приведены в соответствие с этими нормами.

Рекордсменом в мире по количеству адвокатов является государство Израиль, где приходится 100 человек на 1 адвоката, то есть все общественные отношения регулируются с помощью адвокатов. Система законов сложна во всем мире. Государство управляет через нормативное регулирование всеми сторонами жизни и вот для качественного регулирования подготавливают специалистов узкого профиля. И рекордсменом в этом плане долго лет держится Израиль.

Также я хотел бы добавить, что у нас не ставится фильтр в отношении адвокатов, юристов, которые себя дискредитировали на прежней работе. А в других странах мира это не так, то есть одним из критериев допуска к профессии являются рекомендации практикующих адвокатов: за этого  претендента должны поручиться известные успешные и строго соблюдающие правила профессиональной этики адвокаты. Мы бы тоже хотели имплементировать это в свое законодательство. Думаю, что мы в будущем обязательно этого добьемся, поскольку сейчас у нас существует кадровый дефицит.

Помимо этого, Республика Узбекистан намерена вступить во Всемирную  торговую организацию. И вот среди условий осуществления адвокатской деятельности является то, что каждая из стран вводит свой  режим правового регулирования адвокатской деятельности, в каждой стране существует так называемая адвокатская монополия, когда судебную адвокатуру обязательно представляют квалифицированные, лицензированные адвокаты. И вот один из цензов, который существует в Узбекистане, это ценз гражданства. Не во всех странах он существует, допустим, Российская Федерация не требует, чтобы адвокатом был именно гражданин России. Но существуют ограничения по образованию, то есть вуз, который закончил претендент на занятие адвокатской деятельностью, должен быть аккредитован в этой стране по требованиям ее законодательства. Ну, разумеется, квалифицированная помощь может быть оказана при условии изучения законодательства этой страны. Мы тоже могли бы снять ограничение по критерию гражданства, сохранив ограничение по получению национального образования по юриспруденции.

У нас гражданско-процессуальное законодательство содержит норму, согласно которой расходы на представителя компенсируются проигравшей стороной. Вроде бы все нормально. Но точно такая же юридическая помощь в экономическом судопроизводстве не содержит такой нормы. Это парадокс, поскольку они работают практически по одним и тем же материальным нормам. Я считаю, что здесь судейский корпус должен полностью пересмотреть, подход к возмещению затрат сторон на представителей. Тогда  вопрос финансирования адвокатской деятельности значительно б улучшился, то есть, допустим, при возмещении морального вреда. Расходы, которые берет государство за осуществление правосудия, выражены в виде государственной пошлины. Вот такие расходы на адвокатов – были бы ориентиром. Судебные процессы стали бы дорогостоящими, и нарушители законов трижды бы подумали прежде чем нарушать права своих контрагентов, если речь идет об экономических делах, либо чьи-либо  гражданские права. Существенные затраты на представителей носили бы  очень хороший воспитательный характер.

Деятельность Палаты адвокатов финансируется за счет сумм отчислений, которые носят символический характер, говоря грубо около 10 долларов в месяц, тогда как в европейских странах здесь речь идет о 1000 долларах, даже у наших ближайших соседях – 300 долларов. Финансирование деятельности Палаты адвокатов необходимо увеличить в разы. Тогда Палата адвокатов могла бы нормально осуществлять свою деятельность и набрала бы профессиональных менеджеров. Большинство реализуемых проектов Палаты адвокатов осуществляется не за счет наших адвокатов, так как взносы хватают только на содержание персонала. Чтобы затратить деньги на организацию научной деятельности для оплаты труда ученых в той или иной сфере, средств у адвокатуры катастрофически не хватает. Финансирование адвокатской корпорации нужно вывести на другой уровень и в качестве примера или образца можно было бы взять турецкую модель. Что это за модель? Ее внедрили в Азербайджане, поскольку менталитет близок, язык близок и правовая культура тоже становится схожей. В Турции, помимо государственной  пошлины, введена система марок. Что это за марки? Когда адвокат обращается в суд, на исковое заявление должна быть наклеена марка, которую оплачивает доверитель. Но денежные средства от продажи марки идут в Палату или в Ассоциацию адвокатов, и таким образом в каждом деле, помимо государственной пошлины, существуют еще денежные взносы, которые поддерживают сферу адвокатуры.

Прежде всего, это освобождает государство от каких-то дотаций. Потому что дотации в сфере адвокатуры не есть благо. Я имею в виду не оказание бесплатной юридической помощи, так как там государство предоставляет дотацию гражданам, которые нуждаются. Это правильно. Адвокат получает денежные средства за свою работу. Выгодоприобретателем являются здесь малообеспеченные, нуждающиеся свои населения.

Но в остальных случаях, когда адвокатуре предоставляется, например, здание, помещения – это нагрузка на бюджет. Этого нельзя допускать, потому что в результате этого независимость адвокатуры ставится под большой вопрос. Необходимо обеспечить финансовую независимость адвокатуры.

Республики Узбекистан, в каком-то плане, значительно продвинулись в поддержке адвокатуры по сравнению с нашими соседями. К примеру, наше трехэтажное здание в 3000 квадратных метров подарено адвокатуре от Правительства. Для сравнения: такого задания нет у Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане. Миллион долларов государство предоставило Палате адвокатов в качестве помощи на реконструкцию этого здания. Ну на самом деле так не должно быть, нужно  чтобы денежные потоки на развитие адвокатуры извлекались из судебных процессов.

Модель нашего судопроизводства, особенно уголовного, действительно многое унаследовала от СССР. И вот в этой модели известная для уголовно- процессуальной  науки теория процессуальных функций претерпела такую судьбу (сначала ее признали, потом с ней боролись, затем модифицировали), что в конце-концов мы получили модель, когда сугубо судебные функции принадлежат почему-то дознавателю или следователю, особенно на досудебной стадии.

Недавно в своем выступлении уважаемый Президент Республики Узбекистан сказал о том, что отныне вопрос ареста имущества будет решаться только в судебном порядке. В обоснование этого нового порядка было указано, что если следственные органы арестовывали, допустим, в прошлом году на 3 триллиона сумов имущество граждан, юридических лиц, то судебные инстанции из-под ареста полтора триллиона исключили. Это означает, что на такую гигантскую сумму имущественные права наших граждан и юридических лиц были нарушены теми представителями следственных органов, которые посчитали, что на возмещение ущерба нужно наложить арест на имущество всех родных, близких, знакомых, причастных к делу по тем или иным причинам. Но это все происходило бесконтрольно, т.е. это было мнение следователя. А согласно Конституции права граждан и юридических лиц могут быть ограничены только судом. Вот мы и ведем речь о том, что данная теория процессуальных функций у нас неправильно внедрена, а осталась она нам в наследство от Советского Союза. Ее нужно кардинально пересмотреть, любые ограничения конституционных прав граждан, даже если они необходимы для борьбы с преступностью,  должны устанавливаться через суд. Мы идем к этому поэтапно.

У нас был внедрен институт хабеас корпус, что, кстати, внедрено неправильно. Мы много лет сталкиваемся с тем явлением, что суды подходят к вопросу санкционирования заключения под стражу довольно формально: если есть ходатайство, оно должно быть удовлетворено. Мне могут оппонировать в этом представители судейского корпуса, но мы поднимем статистику: 0 целых и сколько-то десятых отказов. И то, если первая инстанция санкционировала заключение под стражу и родственники внесли денежную сумму на возмещение ущерба и уже не подразумевается наказания в виде лишения свободы, то вторая инстанция может отменить такую санкцию. Каков подход за рубежом? За рубежом, в частности в США, подход очень прагматичный, то есть они говорят так: «А зачем мы будем загружать наш бюджет расходами на конвой, на содержание следственных изоляторов?»

В 2018 году наша делегация побывала в штате Техас. Там мы видели, что американские судьи решают вопросы санкции в следственных изоляторах. Никого никуда не увозят: прям в следственный изолятор приезжает судья или же он там закреплен в качестве дежурного. Не нужны никакие расходы на конвой, а это позволяет увеличить зарплату правоохранительных органов.

Представим такую ситуацию: прокурор просит заключить под стражу, судья стучит молотком и говорит «залог», «залог», а у подсудимого просто нет  денежных средств. На такие случаи есть фирмы, занимающиеся судебным финансированием, которые расположены прямо через дорогу от следственного изолятора. Так, адвокат получает доверенность от своего подзащитного, переходит дорогу и заключает договор и в бюджет государства поступает залоговая сумма.

У нас же мера пресечения под видом заключения по стражу избирается только ради раскрытия преступления. Если бы адвокат мог беспрепятственно посещать тюрьмы и встречаться со своим подзащитным, то желающих применять пытки значительно бы поубавилось.

Органы юстиции оказывают за последние 5 лет огромную помощь адвокатскому сообществу. Ведется планомерная работа в пользу отказа от сформированной ранее системы, когда органы юстиции осуществляли больше надзор. Теперь этот контроль практический отсутствует, но это не означает, что мы превратимся в какое-то сообщество, где правит охлократия. Охлократия – это власть толпы. Нет. Здесь это делается поэтапно, чтобы вместо органов юстиции само адвокатское сообщество формировала квалификационные комиссии, комиссии по дисциплинарным вопросами соблюдения правил профессиональной этики. Такая работа с Министерством юстиции  продолжается. Вот сейчас мы введем работу над проектом нового закона об адвокатуре, который заменит собой два действующих документа: Закона «Об адвокатуре» и Закона «О гарантиях адвокатской деятельности и социальной защите адвокатов». И в нем многое будет пересмотрено.

Даврон САИДОВ,

заместитель председателя Палаты адвокатов по международному сотрудничеству

2022-09-21 04:00:45  |  1185 |   0  |